Разноголосые аккорды консонансаАвтор: R&RБета: R&R Размер: мини, 1 325 слов
Пейринг/Персонажи: Ронднуар/Рафаэлло
Категория: слэш
Жанр: отношения (PWP)
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: когда играть мелодии надоест, за роялем можно найти массу других интересных занятий.
Примечание/Предупреждения: нет.
Ссылки для скачивания: docx,
doc,
txt,
fb2.
Сквозь неплотно задвинутые шторы в зал скользнули лучи закатного солнца. Они пробежались по блестящему паркету до белеющих клавиш рояля, до белеющей рубашки Рафаэлло. Ронднуар едва не сбился со счета, засмотревшись на это зрелище. Вместе они играли какой-то полузабытый старый романс; кажется, его когда-то давно, много лет назад, исполняла мать. Чуть глуховатое женское сопрано в голове грустило о любви: милый был далеко, но героиня обещала его дождаться. В комнате звенели и переливались трели до-диез минора, и мелодия перетекала в насыщенное крещендо к рефрену.
Романс последний раз вздохнул доминантой и скатился к тонкой и тоскливой тонике. Девушка в песне так и не встретилась с тем, о ком думала. Она заснула однажды под цветущей вишней — раз и навсегда.
Рафаэлло поднял руки от клавиш — Ронднуар отлично знал этот жест, вбитый и ему еще в детстве, — и посмотрел на него. Он улыбнулся — спокойно и светло, — и Ронднуар не сдержал ответную улыбку.
— Сыграем еще что-нибудь? — предложил Рафаэлло и заправил за ухо прядь волос. Он даже не завязывал галстук — тот свободно висел на шее. Его, как всегда, захотелось сжать в ладони и потянуть на себя, и эта мысль застряла в голове. — Повеселее?
Ронднуар задумался на пару секунд, но потом покачал головой. Музыка успела наскучить, а вспыхивающие в голове картины с участием галстука — стать еще ярче.
— Заканчивать лучше на чем-то грустном и сильном, — заметил он и снова коснулся клавиш. — Всегда так казалось.
— Верно, — Рафаэлло еще раз улыбнулся, а затем пододвинулся ближе и устроил ладонь на его плече. — Если бы это был концерт, зрители ушли бы с носовыми платками в руках.
— Пожалуй, — согласился Ронднуар. Его собственная рука привычно лежала на спине Рафаэлло, слегка поглаживая через ткань. Второй он уже расстегивал его рубашку, то и дело цепляясь взглядом за галстук. — Ты бы неплохо смотрелся за концертным роялем.
Рафаэлло тихо рассмеялся — глаза у него в такие моменты блестели совсем иначе, чем обычно, — и потянулся к его волосам.
— Здесь, да? — он, наклонившись к его плечу, уже развязывал хвост.
— Незачем уходить, — Ронднуар нетерпеливо поморщился и сжал его галстук в руке — так, как и хотелось.
В доме они были одни, и Ронднуар испытывал ни с чем не сравнимую радость каждый раз, когда задумывался об этом. В это поместье — летнее, у морского берега — ехать собиралась вся семья, но позже у каждого нашлись причины отказаться. Некоторым — Ронднуар не считал нужным это скрывать — обнаружить причины он помог сам.
В поместье было множество комнат и достаточно свободного пространства, на заднем дворе играло красками море, и впервые за многие годы Ронднуар рассчитывал вернуться отсюда в приятном расположении духа. Это было нетрудно, учитывая, что Рафаэлло уже расстегнул на нем рубашку и осторожно касался губами его плеча.
— Неловко как-то, — признался он вполголоса, не глядя на него. — Все время забываю, что здесь никого нет.
— Не думай об этом, — посоветовал Ронднуар и притянул его к себе, чтобы наконец поцеловать.
Рафаэлло выдохнул что-то в ответ, но Ронднуар не уловил; он уже помог устроиться ему на своих коленях и теперь снова целовал его, зарывшись рукой в волосы. Пряди мягко вились и будто бы ускользали из-под пальцев, но сжимать их с силой и тянуть не хотелось.
На небольшом сиденье у рояля вдвоем было неудобно, и Ронднуар успел пожалеть о том, что они все-таки не поднялись в спальню. Лизнув ухо Рафаэлло, он опустил ладонь ниже, коснулся его паха, несильно сжал. Тихого полустона было достаточно, чтобы прекратить думать о чем-то другом, и Ронднуар поднял взгляд. Рафаэлло смотрел на него, прикусив губу и щекоча лицо сбивчивым дыханием. Глаза его светились нестерпимо привычной и оттого еще более болезненной нежностью; такой взгляд Ронднуар видел только у него.
— Мне становится почти страшно, когда ты так смотришь, — пробормотал Рафаэлло с тихим смешком и сильнее вцепился в его плечи. Видимо, он тоже осознавал высокую вероятность падения на пол — сиденье все-таки было слишком тесным.
Ронднуар усмехнулся в ответ и, придерживая его за поясницу, продолжил гладить его член. Волосы Рафаэлло спутались и лезли ему в глаза — но хотелось только растрепать сильнее. Невольно подняв одну руку, Ронднуар скользнул пальцами по его спине и снова запустил ладонь в его волосы. Так было проще целоваться, а после — прижиматься губами к его шее, ласкать грудь, вылизывать кожу за ушами.
— Ронд, по-моему, я сейчас упаду, — неуверенно предупредил Рафаэлло и прижался к нему вплотную, крепко обняв его за шею.
«Вряд ли из каких-то высоких чувств», — мысленно фыркнул Ронднуар и коснулся его бедер — они действительно подрагивали от напряжения.
— Мы все еще можем уйти, — его собственный голос звучал хрипловато и не слишком твердо. — Хочешь? — он приспустил его штаны и снова сжал его член; думать о том, что придется уходить куда-то, не хотелось.
— Нет, — выдохнул Рафаэлло и потянулся за очередным поцелуем. Он давно распустил его волосы и теперь нетерпеливо тянул за них, наматывал на руку и притягивал к себе. Ронднуар запрокинул голову и замер, полуприкрыв глаза, — его забавляло, когда Рафаэлло вел себя так. Когда тот наклонился к его шее и прижался к ней губами, ждать чего-то резко расхотелось.
Твердая поверхность рядом была только одна — и, подхватив бедра Рафаэлло, он помог ему устроиться на клавишах рояля. Инструмент издал какой-то безумный звук и умолк. Снова зазвенел он, когда Рафаэлло неловко поерзал, поворачиваясь, и Ронднуар невольно улыбнулся.
— Все… в порядке, — Рафаэлло еще крепче сжал его шею и плечи, а Ронднуар прижал его бедра, не позволяя ему упасть.
Расстегнуть одной рукой свой ремень удалось неожиданно быстро, а приспустить брюки с бельем было еще проще. Подняв взгляд на Рафаэлло, он едва не зажмурился от красоты этого зрелища — он хорошо смотрелся бы не только за роялем, но и на рояле. Концертный фрак для выступлений был бы лишним: висящий на шее галстук и сбившиеся на коленях брюки нравились Ронднуару намного больше. Рафаэлло вписывался в черно-белую гамму рояля — и смотрелся на удивление уместно.
Свободной рукой Ронднуар коснулся его ягодиц и скользнул влажными пальцами внутрь, готовя его. Рафаэлло целовал его, нетерпеливо и горячо, смотрел на него, не отводя взгляда, постоянно норовил сползти с клавиатуры, а рояль в отместку издавал все более и более безумные сочетания нот.
— Тут еще… неудобнее, — с трудом сфокусировавшись — взгляд его уже плыл — сообщил Рафаэлло, и снова застонал — в тон с прорвавшимся резким звуком до-диеза.
Отвечать Ронднуар не стал — безграничным объем его терпения не был.
Крепко прижав его бедра к глянцевой поверхности клавиатуры — черные клавиши наверняка неприятно впивались в ягодицы, а сложенный пюпитр царапал спину — Ронднуар вошел в него так неторопливо, как мог. Рафаэлло отозвался еще одним стоном — а за ним последовала сумасшедшая разноголосица звуков, смешивающихся друг с другом и отдающихся при каждом движении. Рафаэлло оплел его поясницу коленями, но продолжал вертеться и тяжело дышать, цеплялся за его шею и тянул волосы. Смотреть на него было почти больно для глаз: белое на черном и красное на белом ослепляло абсолютной гармонией красок. Диссонанс звуков, вплетающийся во все это, шумел в голове, вместе со сдавленными выдохами и тихими полувсхлипами.
Думать о чем-то не получалось — и Ронднуар наклонился, коснувшись его губ своими в каком-то недопоцелуе. Рафаэлло сильнее сжал колени и попытался податься вперед — и снова едва не соскользнул с гладкой клавиатуры.
— Не двигайся, — велел Ронднуар еще более хриплым голосом и снова накрыл ладонью его член. Рафаэлло послушно замер, глядя на него почти беспомощно, а затем откинул голову назад с новым стоном. Он едва не ударился затылком о крышку рояля — и Ронднуар вовремя успел остановить его еще одним поцелуем.
Рафаэлло шепнул что-то, но Ронднуар не расслышал: очередной сорвавшийся «аккорд» заглушил все. Кончил Рафаэлло с громким стоном — и си-бемоль резко сорвался и повис в воздухе. Рафаэлло поерзал снова, и этого было достаточно Ронднуару для того, чтобы кончить вслед за ним. Подхватив бедра Рафаэлло — руки дрожали, но позволять ему падать не хотелось, — он опустился обратно на сиденье, удерживая его на своих коленях.
Последние ноты взвизгнули и умолкли, оставшись эхом в голове.
Рафаэлло долго молчал, восстанавливая дыхание — чтобы тут же сбить его снова в еще одном долгом поцелуе.
— Пойдем в спальню, — попросил Рафаэлло, когда они прервали поцелуй. — Хорошо?
— Да, — Ронднуар согласно кивнул, прежде чем поцеловать его снова.
Из одежды на Рафаэлло по-прежнему был только галстук — даже брюки окончательно упали в процессе. Поднимаясь вместе с ним по лестнице на второй этаж, Ронднуар понимал, что галстук еще пригодится.
И Рафаэлло, широко улыбаясь и касаясь его плеча, наверняка понимал это не хуже его.
мини, 1 500 слов
Пейринг/Персонажи: Эдуард Чернов/Раф Конфеткин (Ронднуар/Рафаэлло)
Категория: слэш
Жанр: отношения (романс)
Рейтинг: R
Краткое содержание: Италия Рафу нравилась, а вот итальянский язык — не слишком. Но присутствие Чернова многое искупало.
Примечание/Предупреждения: пионер!АУ.
Ссылки для скачивания: docx,
doc,
txt,
fb2.
Полной грудью Раф Конфеткин вдыхал эту теплую, шумную, итальянскую ночь. Ветер доносил дневные запахи, которые ночью ощущались совсем иначе. При свете ярко-желтой луны все выглядело непривычным, загадочным и таинственным. Так — Раф это уже понял — выглядела почти-настоящая-свобода.
Позади него возился с чемоданами Эдуард Ронднуарович Чернов.
— Не отсвечивал бы ты на балконе, Конфеткин, — посоветовал он и положил на кровать несколько свертков. Это был его номер — в свой Раф еще не заходил. — И так уже легенда по швам трещит.
Раф надулся. С манящей итальянской ночью расставаться не хотелось.
— Ничего не трещит, — но с балкона все-таки ушел.
Чернов пронзительно зыркнул на него и вытащил из чемодана небольшой револьвер.
— Ты ничего не видел, — сообщил он буднично. — Ну-ка, повтори легенду.
Раф закатил глаза.
— Вы, Эдуард Ронднуарович Чернов, руководитель концертного скрипичного ансамбля «Березка». Я, Раф Конфеткин, первая скрипка ансамбля, командирован сюда с вами для… Для чего я командирован?
— Для того, чтобы промотать со мной командировочные Рощина, — подсказал Чернов и накрыл револьвер тщательно сложенной рубашкой. Он очень ответственно относился к рубашкам, складкам на них и разнообразным галстукам.
— Что? — не понял Раф.
Чернов смотрел на него… странно. Как будто что-то придумал, но Раф еще даже не разделся, поэтому решительно не понимал, что происходит.
— В ресторан пойдем, — снизошел до пояснения Чернов.
Раф смотрел на него пару секунд, а потом пожал плечами.
— Если вы пойдете туда с револьвером… — начал он, но Чернов снова посмотрел на него очень выразительно, и прерваться пришлось на полуслове. — Мне переодеваться, да?
Чернов удовлетворенно ухмыльнулся и кивнул на сложенный на кровати комплект одежды.
Раф вздохнул и начал расстегивать ворот рубашки.
До ресторана они шли вместе с Черновым, и итальянским обычаям Раф перестал удивляться после третьей встреченной ими компании за несколько минут. Чернов что-то рассказывал ему вполголоса — о том, как надо себя вести, что нужно говорить и как правильно произносить звук «ч». «Т» и «ц» они освоили еще в самолете, и Раф успел возненавидеть итальянский с его количеством странных звуков.
— Пришли, — сообщил Чернов и остановился перед ярким зданием — дойти они успели до центра города. — Зайдешь — правильно поздороваешься.
Название у ресторана было труднопроизносимым и непонятным (что-то про беллисимо, но Раф был не уверен), и внутри Чернов заставлял его читать меню и очень веселился. Сам он говорил по-прежнему прекрасно, а вот Раф большую часть вечера приветливо улыбался официанту и пытался стать как можно менее заметным.
У него не получалось.
Официант все подходил и подходил.
— Скажи...те ему, что я его не понимаю, — наконец не выдержал Раф. Лингвистический барьер был намного сложнее, чем барьер культур и всего остального, а во взгляде официанта уже мелькало что-то неодобрительное.
Внутри было уютно и даже приятно — шумные итальянцы за соседними столиками к ним подходить уже не пытались. Ледяной взгляд Чернова отпугивал даже комаров.
— И не подумаю, — откликнулся он и пожал плечами. — Мы тебе разговорник зачем покупали? Чтобы он в чемодане место занимал?
— Чтобы прикрыть им ваш револьвер, — шепотом сказал Раф.
— Еще вина, — тут же рявкнул Чернов. — Конфеткин, ты с ума сошел? А если официант греет уши? Все, немедленно меняй тему. Разговаривай о музыке.
— Крещендо, — мстительно сказал Раф. — Престо. И стакатто. И говорим мы по-русски.
— Боже, — отозвался Чернов. — Никакой конспирации, — он немного помолчал и добавил: — А не порепетировать ли нам сегодня вечером?
Италия Рафу, в отличие от итальянского, нравилась. Здесь поздно ложились спать, пели полночи, спокойно заговаривали с туристами и удивлялись незнанию языка. В ответ на это Раф пытался проворачивать тот же трюк с вежливыми улыбками, но на помощь снова приходил ледяной взгляд Чернова.
Где-то на полпути Чернов остановился и внимательно посмотрел на Рафа.
— Дорогу назад помнишь? — сухо спросил он и огляделся по сторонам. — Не заблудишься?
— Не заблужусь, — не слишком твердо заверил Раф. Он точно знал, что нужно еще дважды повернуть налево, а затем немного пройти, но на этом мысли заканчивались.
Чернов неодобрительно покачал головой и начал быстро объяснять дорогу.
— А вы? — Раф успел ухватить его за рукав прежде, чем тот свернул куда-то в густую итальянскую ночь. — По своим делам?
— Слишком догадливый, Конфеткин, — нахмурился Чернов и хлопнул его по плечу. — Все, иди. Заблудишься — просись к кому-то из местных на постой, примут. Вперед.
Растаял в темноте он очень быстро. Раф мрачно посмотрел ему вслед и зашагал в противоположную сторону.
На то, что больше компаний ему не встретится, он надеялся всем сердцем.
У себя в номере Раф с замиранием сердца достал из футляра скрипку. Попробовал пальцем смычок. «Здесь никому до нас нет дела», — повторял он про себя. А потом добавил еще, для верности: «Ансамбль „Березка“, березка, березка, березка…» Все березки мигом повылетали у него из головы, когда он мимоходом взглянул в окно.
За окном в вечернем полумраке гудели туристы и местные жители, кричали друг другу через улицу женщины, плакали и смеялись чьи-то дети, но главное — возле гостиницы, прямо под карнизом стояло два Эдуарда Ронднуаровича. Сначала Раф подумал было, что окончательно помешался на почве излишней предусмотрительности. Потом всмотрелся и понял, в чем дело. Один Эдуард Ронднуарович был смуглее и как-то «итальянистей», чем его Эдуард Ронднуарович. У того, второго, были длинные волосы и не было шрама на щеке. «Брат, — решил Раф. — Занимается своими секретными рощинскими делами, а мне не говорит».
Он отвернулся от окна, плотно задернул светлую штору.
Чернов явился в номер минут через двадцать, и за это время Раф успел разобрать и запомнить какую-то тоскливую минорную кантату.
— Репетируешь? — небрежно уточнил Чернов и сел на свою кровать. Взгляда от Рафа он не отводил.
— Репетирую, — буркнул Раф и перевернул страницу партитуры. Листы он закладывал галстуком, чтобы запомнить, где играл, и на его руки Чернов тоже смотрел с явным интересом. — Как ваши… дела?
— Делаются, — в тон ему отозвался Чернов и стал расстегивать свои манжеты. — Репетируй, репетируй. Я не отвлекаю.
— Я исполняю патриотический долг ансамбля «Березка», — возразил Раф и, бросив короткий взгляд на Чернова, едва не выронил смычок. Смотрел Чернов так, как всегда, то есть — очень опасно.
Играл Раф после этого еще полчаса или около того, потому что Чернов продолжал за ним наблюдать. Он сидел с книгой и делал вид, что читает, но взгляд его постоянно то поднимался выше, то опускался вниз. Раф все это замечал краем глаза, сразу же сбивался, и Чернов поправлял его занудным тоном.
Слух у него тоже был музыкальный, и знал он всегда, какая следующая нота, лучше Рафа. Даже партитуры перед глазами не помогали.
— Поздно уже, — решил Раф, когда понял, что играет один такт в десятый раз. — Я, наверное, пойду к себе, вам ведь тоже нужно выспаться, и…
Он запнулся и, умолкнув, стал укладывать скрипку в футляр.
— Глубокая ночь уже, — поддакнул ему Чернов. — Первой скрипке нужно вовремя ложиться спать и не увлекаться поздними репетициями.
— Руководителю концертного скрипичного ансамбля «Березка» тоже пора спать, — Раф понял, что положил скрипку неправильно, и принялся ее переворачивать.
Чернов свою книгу отложил окончательно — тут конспирация его уже не волновала.
— Конфеткин, долго возишься, — сообщил он.
Скрипку Раф все-таки убрал и последние несколько минут складывал и перебирал ноты. Они постоянно выскальзывали из рук, падали на пол, и приходилось поднимать их, сортировать постранично и еще раз складывать.
— Вы просто на меня смотрите, — пояснил он нехотя. Партитуры в очередной раз вывалились из рук.
Чернов покивал и сделал вид, что его это не касается. Взгляд он не отвел.
Рафу снова показалось, что он, как в детстве, рисует красной гуашью плакат под строгим надзором заведующего лагерем.
Как Чернов оказался у него за спиной, Раф не понял и сам, но ноты опять разлетелись по полу.
— Ай-ай-ай, — покачал головой Чернов и погладил его по плечу. Раф напрягся, но с места не сдвинулся. — Казенное имущество роняешь.
В следующую секунду он уже развернул Рафа к себе лицом и развязывал на нем галстук.
— Вы… ты… сами проматывали командировочные, за партитуры уже ничего не будет, — вполголоса заметил Раф и неуверенно потянулся к пуговицам его рубашки. Чернов что-то хмыкнул себе под нос, поцеловал его — неторопливо и мягко — и подтянул к кровати.
Идеально сложенные комплекты рубашек (в шкаф Чернов их так и не убрал) отправились на пол, вслед за нотами.
Каждый раз Раф чувствовал себя, как впервые, а у себя на родине Чернов, наверное, чувствовал себя еще проще. Не приходилось скрываться от работников лагеря и чересчур сообразительных детей. Раф понимал, что тоже может вести себя несдержанно, потому что он тут ненадолго, и только что громко играл на своей скрипке, и всем до него дела нет…
Но заставить себя издать что-то более громкое, чем полустон-полувздох, не получалось все равно.
Чернов прижимал его к кровати с накрахмаленным бельем, целовал его шею и касался губами прядей волос. Двигался он, как и всегда, неспешно и почти медленно — Раф знал, каких усилий ему это стоит, но поделать с собой все равно ничего не получалось. Вместо этого Раф тянулся к нему, прижимался ближе и целовал сам — так, как мог.
Когда Чернов отстранился от него, еще раз коснувшись губами напоследок, Раф открыл глаза и сомкнул руки на его плечах.
— Как персонал гостиницы отреагирует, если я останусь с вами на ночь? — спросил он и перевернулся на бок.
Спать с Черновым в одной кровати ему еще не приходилось ни разу.
— Без спросу никто не зайдет, — отрезал Чернов и еще раз погладил его по спине. — И не постучится. Поэтому умолкни и спи.
Раф вздохнул и откинулся на спину; кровать была свободной, и вдвоем уместиться было нетрудно.
— Спокойной ночи, — пробормотал он и отвернулся в сторону. Чернов снова хмыкнул что-то невнятное в ответ, но Раф уже почти заснул.
За окном медленно затихал шум и поднимался яркий итальянский рассвет. драббл, 870 слов
Пейринг/Персонажи: Рафаэлло|Ронднуар
Категория: джен
Жанр: отношения (флафф+юмор)
Рейтинг: G
Краткое содержание: конфеты «Рафаэлло» в производство были отправлены в 1990 году, а «Ронднуар» — в 2007. Что получится, если взять эти даты за даты рождения персонажей?
Примечание/Предупреждения: АУ.
Ссылки для скачивания: docx,
doc,
txt,
fb2.
Ухаживать за Рафаэлло Ронднуар начал с трех лет.
В три это выражалось разнообразными заверениями и объятиями, в четыре — обещанием на нем жениться, в пять — совместными играми, а в шесть — просьбами помочь с домашним заданием.
В семь лет Ронднуар перешел к тяжелой артиллерии и теперь постоянно пытался остаться у Рафаэлло в комнате на ночь. Поводы могли быть самыми разными — в боязнь выдуманных подкроватных монстров Рафаэлло перестал верить давно, ответом на «я мерзну» было «попросить принести еще одеял?», а на страх одиночества и скуку Рафаэлло предлагал позвать няню.
Когда Ронднуар понял, что старые ходы себя исчерпали, Рафаэлло стал ждать от него нового — и наверняка удивительного решения.
Удивительного не последовало.
Вместо этого Ронднуар стал брать своей самоуверенностью и любимыми книгами Рафаэлло.
Он приходил к нему по вечерам с томом «Крестного отца» в одной руке и миниатюрной тростью в другой и, не слушая никаких увещеваний, усаживался на кровать и протягивал книгу.
В очередной раз это произошло, когда Рафаэлло заканчивал разбирать документы и думал только о том, как хорошо было бы отправиться спать пораньше.
Но твердый и уверенный стук в дверь лишил его любых иллюзий. Так стучат те, кто точно знает, что им откроют, и Рафаэлло невольно улыбнулся — в личности посетителя он не сомневался.
— Да, Ронднуар, заходи, — он ненадолго прикрыл глаза — раздражающие буквы никуда не девались.
Дверь распахнулась, и Ронднуар исполненной достоинства походкой подошел ближе. Со своей тростью в руках выглядел он бесконечно внушительно и серьезно — даже для своих семи лет. Рафаэлло, уважая его просьбу, никогда не называл его сокращенным именем — только полным или вовсе «синьор Ферреро».
— Чем я выдал себя на этот раз? — осведомился он и без всяких церемоний устроился на огромном кресле напротив стола Рафаэлло. Выглядел он там настолько уместно и весомо, что Рафаэлло не сдержал тихий смешок.
— Только ты так уверенно стучишь, — серьезным голосом пояснил он и, подумав, покосился на одну из стопок бумаг. — Не хочешь ли мне помочь?
Конечно, толку в этом не было никакого, но выгнать его Рафаэлло бы не смог, а с документами стоило закончить.
Ронднуар выпрямился — подобные просьбы им всегда воспринимались как похвала его уму, сообразительности и ответственности.
— Разумеется! — он пододвинул к себе нужную стопку и всмотрелся в текст — в глазах его отразилось искреннее непонимание. — Если ты… объяснишь, что нужно сделать, — а в голосе послышалась неуверенность.
— Те, что с подписью, — в одну стопку, а те, что без, — в другую, — Рафаэлло наблюдал за ним искоса — неуверенный Ронднуар представлял собой почти удивительное зрелище. — Справишься?
— Естественно, — теперь Ронднуар смотрел с прежним самодовольством, а через долю секунды уже быстро сортировал бумаги.
Закончил Рафаэлло через полчаса, и все это время Ронднуар ничем не выдавал своей скуки. Он то листал какие-то книги в шкафу, то сидел молча, глядя на Рафаэлло, то поправлял до идеала и без того аккуратные стопки бумаг на столе.
Выгнать его после этого Рафаэлло бы попросту не позволила совесть.
Когда Рафаэлло отложил последний лист, Ронднуар заметно воодушевился.
— А теперь? — он слез с кресла и подошел ближе к столу, и Рафаэлло, не удержавшись, погладил его по голове. Волосы Ронднуар с некоторых пор отращивал, и теперь их уже можно было завязывать в короткий хвост. На любые намеки, что он теперь похож на Роше, Ронднуар реагировал отрицательно — поэтому эту тему при нем Рафаэлло тоже старался не поднимать.
Против того, чтобы его гладили по голове, он, к счастью, ничего не имел.
— Теперь можно и почитать, — согласился Рафаэлло и, погасив в кабинете свет, направился вслед за ним в свою комнату.
Он почему-то был уверен, что на ночь у него Ронднуар останется обязательно.
Через пару недель в комнате Ронднуара появилась клетка с хомяком, и это было огромной тайной. В курсе того, что он играет с животным вместо того, чтобы заниматься серьезными и важными вещами, был только Рафаэлло, и даже он узнал случайно.
В окна били солнечные лучи, и на дворе стоял яркий и знойный летний полдень. Роше уехал по делам, а остальные домочадцы разбрелись кто куда. С делами Рафаэлло успел покончить еще с утра и на глаза попалась забытая Ронднуаром в его спальне книга.
Его комната располагалась неподалеку: из детской — Ронднуар сам на этом настаивал — его переселили во взрослую, в том же крыле.
— Ронднуар, ты вчера забыл у меня книгу и… о, — Рафаэлло постарался ничем не выдать своего удивления, но глаза его смеялись. Ронднуар сидел на полу, а по ковру перед ним бегал хомяк и собирал семечки. — Познакомишь?
— Его мне передал Мандерли, — торопливо пояснил Ронднуар и нахмурился. Зрелищем это было забавным, и Рафаэлло присел рядом на корточки — хомяк нравился даже ему. — А ему — синьор Эсферо, он привез его откуда-то, и имя у него странное.
— И какое же? — Рафаэлло все-таки улыбнулся и подставил руку — хомяк тут же забрался на его ладонь. — Он очень славный.
— Гри-го-рий, — медленно и чуть неуверенно произнес Ронднуар. Имя и в самом деле было странным — кажется, хомяк прибыл издалека. — Ты… не расскажешь никому?
Он покосился на Рафаэлло с легкой долей подозрения — видимо, быть пойманным на горячем ему не хотелось.
— Не расскажу, — заверил Рафаэлло и осторожно погладил хомяка по спине. Тот забавно сопел, и Рафаэлло едва не почувствовал себя таким же ребенком — осуждать Ронднуара он не имел ни малейшего права.
Что о своих матримониальных планах Ронднуар не забыл и забывать не собирался, Рафаэлло понял довольно скоро. Ухаживания свои он не прекратил даже после совершеннолетия.
И вот это Рафаэлло уже смущало, потому что Ронднуар со свойственной ему целеустремленностью добивался всего и всегда.
@темы:
Тема 1: отношения,
Команда Ронднуар/Рафаэлло
-
-
21.08.2014 в 09:10Расстегнуть одной рукой свой ремень удалось неожиданно быстросказывалась многолетняя практика, видимо
он хорошо смотрелся бы не только за роялем, но и на рояле
Из одежды на Рафаэлло по-прежнему был только галстук
Спасибо за прекрасную выкладку!
-
-
21.08.2014 в 09:16Дитятка-Ронднуар рвёт в молекулы. Такая милашка с посиделками на ковре, хомяком и семечками
Нам тоже показалось, что это какое-то удивительное создание выходит
Вам спасибо огромное за отзыв!
-
-
21.08.2014 в 10:41Спасибо!
-
-
21.08.2014 в 12:54Конечно, без нее никак
Очень рады, что вам понравилось
-
-
22.08.2014 в 19:50-
-
22.08.2014 в 22:06Название меня уже покорило. Автор, имели дело с музыкальной школой, м?)) Музыкальные термины смотрятся в тексте очень естественно и вместе с тем вносят в него увесистую такую изюминку)) Я и вообще люблю Ферреро в классической АУ, и рада, что она не теряет актуальности) Несмотря на то, что это просто пвп-шка, у неё есть атмосфера, которая незаметно сплетается из деталей - романс, который когда-то пела их мать, содержание песни, болезненная нежность во взгляде... и неудобство сидения на клавишах рояля в контрасте к охватившей героев страсти))) Одним словом, я осталась очень довольна, в отличие от...
Tenera è la notte
...от этого текста. Автор, можете бить меня тапком - я ни фига практически не поняла. У вас стоит "пионер!АУ" - каким образом ребят занесло в Италию, да ещё с пистолетами в чемодане? Наверное, кроссовер с мафией, - озадаченно подумала я и стала читать дальше.
Руководитель концертного скрипичного ансамбля «Березка», а где остальные члены вашего ансамбля, не подскажете? Почему командирована с вами только первая скрипка?
На какую конспирацию рассчитывает Чернов, ежели его спутник даже не знает итальянского, я уж молчу о том, что он не выглядит уроженцем солнечного Апеннинского полуострова?
И главное - что им всё-таки было надо там? Чего хотел Чернов от Рощина? Ради чего затевалось-то всё это? Мне, как читателю, это интересно знать. А вы не сказали((
Единственное, что мне понравилось - описание итальянской ночи. Она вам действительно удалась. Но только она. Простите.
Матримониальные планы
В семь лет Ронднуар перешел к тяжелой артиллерии - как это звучит
Я и не подумала бы, что любимая книга Рафаэлло - "Крёстный отец"))) Бесконечно нравится его обращение с маленьким Рондом - уважение и терпение. Как и сам Ронд, даже в детском возрасте бесконечно самоуверенный, целеустремлённый и в то же время спокойный и понимающий, не переходящий границу, за которой кончается требовательность и нужда во внимании любимого человека и начинаются изматывающие капризы (сразу вспомнился Мандерли - оо, какой контраст!)))).
Маленькая тайна добавила рассказу юмора и тепла. Тот забавно сопел, и Рафаэлло едва не почувствовал себя таким же ребенком — осуждать Ронднуара он не имел ни малейшего права. - ну как же хорош Рафаэлло, всем бы такую честность и тактичность!
— Гри-го-рий, — медленно и чуть неуверенно произнес Ронднуар - я представила себе взрослого Ронднуара, точно таким же тоном пробующего на вкус русское имя или слово... ммм... уносите Алицию
Спасибо, автор, вам более чем удалось улыбнуть и согреть)
-
-
23.08.2014 в 00:25Все мы там были! Тт
Я и вообще люблю Ферреро в классической АУ, и рада, что она не теряет актуальности)
Никогда не потеряет, куда же без классики
очень рады, что текст понравился =3
Автор, можете бить меня тапком - я ни фига практически не поняла.
Кажется, мы слегка... увлеклись
(сразу вспомнился Мандерли - оо, какой контраст!)))).
Ронд даже в таком возрасте намного серьезнее, обстоятельнее и сообразительнее совершеннолетнего Мандерли!
Спасибо, автор, вам более чем удалось улыбнуть и согреть)
это прекрасно
еще раз спасибо!
-
-
23.08.2014 в 00:29~Эйлин~, спасибо большое!
А это канон, в каком-то роде!)
Очень рады, что понравилось, а иллюстрация, возможно, когда-нибудь последует =3
спасибо!
-
-
23.08.2014 в 10:05