В баре невыносимо шумно. Неугомонные Твиксы явно самоклонировались — они умудряются одновременно: запускать шутихи со второго этажа в зал; спаивать и без того помятого Дирола, вещающего о том, что он и без того из-за нас, идиотов, вторые сутки в своей больнице не был — его там пациент, между прочим, ждет; подливать что-то в бокал болтающему со Сникерсом Пикнику (у Твиксов всегда были свои представления о помощи в продвижении личных отношений); вымазывать в сливках не особо сопротивляющуюся Баунти (до того момента, пока старший не получит каблуком за попытку оставить девушку в одном бикини); они гремят посудой, с пеной и пробкой в потолок открывают шампанское и пытаются устроить в помещении фейерверк. На счастье всех сегодняшних постояльцев, последнее пока что безуспешно.

Стоит отметить, что несмотря на все их проделки, добрую часть вечера на них никто внимания особо не обращает — все наслаждаются успехом последней операции и определенной степенью сохранности собственных шкур. Даже Марс на своей роже изображает нечто почти миролюбивое. Должно быть посильной помощью в этом сказывается наблюдение за тем, как Милка заключает со Скиттлзом пари, что ей удастся таки уложить сегодня Натса в постель. Ну или хотя бы оттащить от ноутбука. Прислушиваясь к их азартному перешептыванию, ЭмЭндЭмс продолжает слегка меланхолично скармливать белкам вазочку с орехами.

Бармен щедрится, зная, что шайка Марса оплатит позже все, до последнего цента. Кит Кату прилетает «Секс на пляже». Он неловко усмехается в розовую жижу. Ему давно не было так хреново. Но он мягко улыбается и изредка подтрунивает над проходящими мимо «коллегами». Он не уверен, пытается ли держать марку, соответствовать имиджу или просто же не желает портить людям настроение.
Иногда он думает о том, что зря бросил художку. Да, дохода меньше. Да, не так весело. Но, да, дизайнерам куда как реже приходится беспокоиться за жизни свои и своих товарищей.

Он тоскливо провожает взглядом прохромавшую мимо Чупс. «Прохромавшую», возможно, сильно сказано. Девушка с не сахарным характером предпочитала вести себя как ни в чем не бывало даже со сквозным ранением в плече, что уж говорить о «паре царапин», что едва не стоили ей возможности ходить. А она даже бинты на икрах разрисовала яркими акриловыми красками — под стать ее пестрому прикиду. Маленькая засранка. Эй, пять лет разницы! Он имел право так к ней обращаться. Ну, в собственных мыслях, во всяком случае, мог. Она — маленькая засранка. А вот он просто мудак. Работающий на тормозной жидкости, не иначе. Если бы на час, да что там, блядь, на минуту! На сраную миллисекунду он застрял бы на не том повороте — она никогда больше не села бы на байк. На скейт. Скутер. Сноуборд. Серфинг. Горные лыжи...
Зря он добил ту бутылку. Завтра утром он проклянет все на свете. Но это — завтра.

Он поднимает руку — попросить бармена повторить.

Чупс, собственной персоной, шлепается на стульчик рядом с ним. Кит Кат отвлекся, пропустив момент, когда его категорически лишили алкоголя, шлепнули по заднице и пообещали что-то многообещающее. Вот где-то на моменте с задницей он и очнулся от созерцания своей сраной любви детства. Так бывает.
Сперва ты дергаешь ее за косички. Потом вы бьете друг дружке носы. Потом бьете носы «тем хмырям, что за домом живут». Потом за вами начинает носиться мелкота, которую вы в -дцатый раз решаете уже не прогонять — заебались. А там как-то гормоны, «подарки» от организма по утрам, внезапно приятный запах у кореша с проявляющимися сиськами, прекрасные глаза, потрясающая внешность и в целом восхуибельное всё... а тебе так: «С бро трахаться как-то не айс». Ну и ты: «Ну ок». А потом клуша падает с крыши. Ну как падает. Повисает на несколько роковых секунд, а ты черти откуда находишь силы, чтобы перевесить ее на себя, на безопасность крыши, а не полететь с ней за ручку на радость асфальту и голодным голубям.
Вот так ты узнаешь, что у тебя неплохие рефлексы. Вот так бывшая мелкота тоже об этом узнает и предлагает влиться в банду. Момент, когда банда стала мафией он тоже как-то пропустил. Он вообще много чего по жизни пропускает, Кит. Ему часто говорят, что он по уровню реагирования на реальность очень напоминает Скиттлза с ЭмЭндЭмсом — только не обдолбанный. Сникерс ржет, что заместо обдолбанности боженька наградил его режимом «экстренного спасания». Вот сидит он такой спокойный и расслабленный, как пережравший сметаны кот. А тут... бац! Кому-то плохо — Кит встал, подскочил, побежал и полетел на помощь. Такой он. Странный.

Чупс резко наклоняется и целует его, мозг разрывается зигизилярдом мыслей и мыслишек. Кажется близнецам таки удалось запустить несчастный фейерверк. У него в голове. Или стоит винить сидящего неподалеку ЭмЭндЭмса? Чупс обидится, если она все же настоящая, а он ее бесцеремонно будет тыкать на предмет отсутствия в собственном выпитом алкоголе любимых цветастых таблеток от двух всем известных раздолбаев. У тех понятия «помощи в устраивании личной жизни» ничуть не лучше твиксовых.

Она улыбается и говорит, что ненавидит, когда люди грузятся на праздниках. Сегодня от нее пахнет цитрусами.
Она подсела к нему так, чтобы ему не было видно ее ног, чтобы взгляд упирался строго в лицо (ну или в третий размер, пожелай он наклонить голову). Ему немного грустно, но мягкие волны ликера скоро притупляют это чувство. Губы Чупс, обветренные и с трещинками, нежно касаются его щеки. Кит Кат находит в себе силы улыбнуться. Кит Кат накрывает ладонью ее пальцы. Закрывает глаза.

«Хорошо, — решает про себя он, рискуя ответить менее целомудренным поцелуем, отгоняя прочь мысли о том, что чуть было не произошло считанные часы назад. — Я просто сделаю так, чтобы это никогда не повторилось».

Перебирая розовые пряди, он шепчет уже вслух:

— Я всегда буду рядом. Всегда.

Из некоторых снов лучше никогда не просыпаться.