Негромкое потрескивание костра умиротворяло, успокаивая расшатанные нервы. Ветер шумел в листве деревьев, где-то ухала сова, и стрекотали в траве сверчки. Идиллия. Пикник поворошил веточкой угли, подкинул ещё веток. Снял с огня кроликов.
— На, ешь, — одного кроля, на самой длинной палке, он протянул Сникерсу. Тот зыркнул на него недовольно мутными глазами, заворчал. — Ну знаешь, нечего жрать людей! Жри кролика.
Он сунул Сникерсу под нос тушку кролика. Тот рыкнул, обнюхал, морща облезлый нос, и стал есть, вырвав палку из рук Пикника. Тот лишь вздохнул, глядя, как Сникерс зубами отрывает от кролика целые куски. И как так получилось? Почему он его не уберёг? Почему Сникерс превратился вот в Это? Живой труп. Зомби. Хотя, правильнее было бы назвать их просто заражёнными. На типичных зомби они не совсем походили: тело распадалось куда медленнее, и больные очень долго сохраняли человеческий облик. Рассудок вот только, к сожалению, нет; потому к ним и прилипла кличка «зомби». Разум как у дикой собаки — тварь опасная, но можно приручить, если знать как.
Сникерс всегда ржал над зомби-апокалипсисами, говорил, что всё это туфта и никогда не произойдёт. А тем не менее произошло. И Сникерса, наверное, покусали из-за его неверия. Чтобы уж наверняка поверил. Только вот, увы, зомби не способны ни во что-то верить, ни думать, они как звери. Вечно голодные звери.
Чёрт возьми.
Пикник потёр глаза, вяло пережёвывая мясо. Буквально заталкивал в себя еду. Тут всякий аппетит отобьёт, когда рядом такой вот Сникерс. Но есть надо. Ему нужны были силы, чтобы добраться до Чикаго, и Сникерса за собой притащить, а потом — ещё сорок километров на юго-запад, и они на месте. Там, в Аргоннской национальной лаборатории, разрабатывали вакцину против этой напасти. Ходили слухи, что уже были случаи относительно удачных исцелений, к людям возвращалась память, они начинали себя вести так же, как и до заражения. А обезображенное вирусом тело можно было привести в порядок при помощи пластической хирургии. После восстановительных процедур все функции организма приходили в норму, в том числе и способность клеток к восстановлению. Хотя, конечно, оставались жуткие шрамы, а иногда, в особенно запущенных случаях, спасала только ампутация конечностей. Но главное было вернуть человеческий мозг. Самая сложная и практически невыполнимая задача. Только Пикник не мог сдаться. Он, чёрт возьми, не привык сдаваться. Он во что бы то ни стало должен вернуть Сникерса обратно. Больно на него такого смотреть. Так хотелось поговорить, обнять без опаски быть покусанным, вдохнуть знакомый запах — Сникерс всегда пах ветром, а ещё иногда машинным маслом или бензином, но сейчас вместо этого был лишь запах медленно разлагающегося человеческого тела. Он бы полжизни, да нет, всю жизнь отдал за то, чтобы Сникерс вновь стал нормальным. И душу бы вдобавок продал. Кому угодно. Хоть самому дьяволу.
В ночной тишине звонко клацнули цепи. Пикник оторвался от медитативного созерцания костра, перевёл взгляд на Сникерса. Тот смотрел на него исподлобья и недовольно гремел цепями. Потом покосился на недоеденную тушку кролика на палке, опять на Пикника, опять на кролика.
— Доедай, — усмехнулся Пикник, бросив в него кроликом. Сникерс тотчас же с голодным урчанием набросился на него. Он при жизни-то был ненасытным, но став зомби, он мог жевать чуть ли не круглые сутки. И не кормить нельзя. Пикника передёрнуло — он до сих пор помнил, как Сникерс, умудрившись освободиться, сожрал человека. У него потом ещё с неделю стоял в ушах хруст разгрызаемых костей и стояла перед глазами картинка раздираемой голыми руками грудной клетки. Сникерса после этой отвратительной трапезы пришлось скидывать в речку: Пикник не мог смотреть на него всего в крови, особенно когда он знал, чья эта кровь. А потом пришлось подыскивать цепи покрепче и сильнее заковывать. Так и таскал его теперь за собой на цепи, никуда не отпуская. Не то чтобы Сникерсу это нравилось — временами он принимался грызть звенья и остервенело дёргать цепь, пытаясь освободиться, — но особого выбора у него не было.
— Наелся? — Пикник посмотрел на покусывающего палку Сникерса. Тот что-то невнятно промычал, не отвлекаясь от своего занятия. Палка пахла мясом, а мясо Сникерс обожал. Сырое желательно бы, конечно, но Пикник не давал ему сырого. Ему почему-то казалось очень важным, чтобы в Сникерсе оставалось хоть что-то человеческое. Чтобы он не превращался окончательно в ожившего мертвеца. Его даже удавалось дрессировать, по крайней мере, попытки сожрать самого Пикника он стал предпринимать гораздо реже и то только тогда, когда этот самый Пикник долго не давал еды.
— Держи-ка, — Пикник кинул Сникерсу припрятанную кость оленя с костным мозгом, тот такое обожал, а главное, это его надолго занимало. Вот и сейчас он, отбросив палку, с радостным урчанием схватил кость, принявшись радостно её грызть, а сам Пикник раскрыл рюкзак, доставая аптечку. Придвинулся осторожно к Сникерсу, начал снимать с его руки грязный бинт. На предплечье красовалась незаживающая рана. Получил где-то недели две назад, будь Сникерс человеком, она уже бы затянулась, не зажила бы, конечно, до конца, но начала бы! А сейчас ни намёка на заживление, всё та же распоротая плоть с несколькими свернувшимися сгустками крови. Но Пикник регулярно промывал её, обрабатывал антисептиком, зашивать вот только не рискнул — если начнётся гниение, изнутри он эту гадость уже не вымоет, а Сникерс всё равно ничего не чувствует, и эта рана ему не мешает. Как она, чёрт возьми, может не мешать?! Пикник чуть не разлил с таким трудом добытый антисептик — рука предательски дрогнула. Чёрт, надо быть осторожнее. Зон поблизости не было, так что достать ещё лекарства было негде. Их и в Зонах-то с трудом достанешь, но ему пока везло. Самое настоящее чудо. Или у него просто был надёжный ангел-хранитель.
Сникерс заворчал, покосился на него недовольно мутным глазом. Пикник до сих пор не мог смотреть в эти глаза, потерявшие свой насыщенный цвет, остекленевшие, подёрнутые белёсой пеленой. И гноящиеся.
— Чуть-чуть осталось, — он заставил себя растянуть губы в улыбке, глядя на Сникерса. Надо с ним общаться, надо. Он же всё ещё где-то глубоко внутри человек. Или Пикнику просто очень хотелось в это верить. — Мы ведь уже прошли Шампейн, ещё около ста километров — и будем на месте. Сник, держись, слышишь? Ты не можешь разложиться!
Сникерс в ответ лишь бодро хрустнул костью. А Пикник тяжело вздохнул. Посмотри кто вот на эту сцену со стороны, точно решил бы, что Пикник спятил. Точнее, сначала бы выстрелил Сникерсу в голову, а потом бы уже что-то решал. Ну кто в здравом уме будет нянчиться с зомби?
Пикник наложил повязку, не удержался, погладил Сникерса по голове. Тот даже не пошевельнулся, продолжая обгладывать кость, а на ладони осталось немного волос — уже начинали выпадать. Пикник снова прерывисто вздохнул и принялся обрабатывать и промывать другие порезы. Нельзя допустить, чтобы совсем всё гнило. Ему хватало и того, что Сникерс вот так, день за днём, медленно теряет свою человеческую оболочку.
Ничего, ещё сто с лишним километров. Осталось немного. Главное дойти. Для них сейчас представляло опасность всё вокруг — и зомби, и люди, и самые обычные хищники. Конечно, можно было бы попытаться спустить на них Сникерса, но, во-первых, мало ли что, вдруг его сильно ранит, как потом восстанавливать тело? А во-вторых, бегай потом по лесам, ищи его. Став зомби, он, похоже, только прибавил в скорости. Так что нет, никаких подобных экспериментов.
Пикник невольно усмехнулся, вспомнив лица напавших на них на прошлой стоянке бандитов. Они точно в первый раз в жизни видели, как человек защищает от людей связанного зомби. Впрочем, поделиться этой уникальной историей у них уже не выйдет. Трудновато болтать с того света.
Они смогут добраться до лаборатории. Он сможет. Не может не.
О том, что вся эта затея может не удаться, что Сникерс больше никогда не станет человеком, Пикник старался не думать вовсе.
«Чувак, если будешь думать о плохом, дерьмо обязательно случится!»
Поэтому он будет думать только о хорошем.
Ради Сникерса.
Ради его человечности.

Турнир скейтеров закончился.
— Встречайте нашего победителя! — вещал с трибуны счастливый ведущий, под шум аплодисментов приветствуя Сникерса. Тот выглядел рассеянным и все время искал кого-то вокруг, всматривался в лица, пытаясь узнать в них знакомые черты.
— Жалеешь? — усмехнулся Марс, выдыхая черный дым. Он легко балансировал на краю крыши, не боясь свалиться в пропасть.
— Нет. Я рад, что он остался жив, — тихо ответил Пикник, наблюдая за тем, как Сникерс нерешительно и медленно поднимается на сцену. — Когда-нибудь я отработаю его воспоминания и вернусь к нему.
— Неплохой настрой, пацан, — одобрил Марс, расправляя могучие черные крылья. Пикник тут же поежился от холода, исходящего от них. — Только вот чтобы отработать, тебе надо будет забрать немало чужих жизней. Мои услуги слишком дорого стоят.
— Я отработаю, — упрямо повторил Пикник, сжимая кулаки до побелевших костяшек.